барт стучит кулаком по радиоприёмнику — ребром ладони попадает аккурат по вмятине, оставшейся после предыдущей настройки — звуки бурчат, шепелявят и недовольно ворчат, всё никак не выстраиваясь в ряд. сквозь дырявый забор, отделяющий участок флиннов от соседского, виднеется куцый сад (несколько яблонь, плюющихся прогорклыми шариками прямо тебе в ладонь), развороченная земля (у соседей был грандиозный план по организации огорода, но дальше запаха компоста дело не пошло) и покосившийся стол с заросшими плесенью тарелками. тарелки барту нравятся — приятно гудят в дождь.
чтобы добраться до них, нужно отодвинуть одну из досок, выругавшись на догнивающие занозы — пароль «твою мать» сквозь зубы. сосед на днях пытался настроиться на волну местной радиостанции, но дослушал только до программы новостей (голос у диктора настолько уставший, будто они включают не повторы, а раз за разом зачитывают один и тот же текст, разыгрывая разными голосами рекламные паузы). барт пробрался сквозь забор той же ночью — было твоё, стало моё.
пришлось, правда, принести радиоприёмник знакомому — тот всковырнул будто бы раз, и всё заработало.
платить флинн, само собой, отказался.

барт уверен, что грядущая поездка — его идея. джози долго уговаривать не пришлось (возможно потому, что идея принадлежала ей). несколько портсигаров доверху забиты самокрутками с разным табаком (барта успокаивает процесс, а новая машинка здорово блестит на солнце), для джози он делает несколько сэндвичей с сюрпризом (в одном сыр нашпигован гвоздикой, в другом — ключ от бардачка, который она не так давно потеряла). ещё барт уверен, что нужен плед, и очень долго примеривался взглядом к соседскому велосипеду (представь, как клёво будет оставить машину и прокатиться по какому-нибудь городу на велике), с последней работы остались какие-то деньги (умеешь доставать еду из ничего — зарплата не нужна)
барт всё охуенно продумал, джози, погнали.

по айдахо, говорят, до сих пор бродят призраки первых охотников за золотом — а ещё он из тех тупых штатов, где города называются в их же честь. к тому же, барт очень хотел бы встретить настоящего японца (ладно, не настоящего, а продравшегося сквозь любезное интернирование и отчего-то не сбежавшего в местечко поприличнее) — в каспере он не видел ни одного; флинн и сам думал прикинуться потомком пострадавших японцев после того, как узнал о рейгановских компенсациях, но кто-то из знакомых сказал, что у него неподходящий цвет волос.
— как думаешь, джози, тут водятся японцы? — барт щёлкает ногтем по истлевшей самокрутке, чтобы сбить пепел.

радиоприёмник переплёвывается рекламными голосами, высунешь язык — кисло.
сосед даже ебучие яблоки вырастить не может.

барт ночует в машине или на какой-нибудь скамейке (ночами солнце безжалостно вылизывает ступни ледяным языком),
сегодня, например, возвращается часам к трём ночи — джози отчего-то уже спит, но это-то ему и нужно.
— псс, просыпайся, у меня для тебя сюрприз! — он вертит на пальце золотую цепочку (флинн не понимает, браслет это для руки или для шеи).
— не пиздели книги, тут кругом одно золото! я совсем как наши предки — они воровали у природы, я ворую у них. сплошное ворьё, короче, а не штат. местные плохо на меня влияют.
девчонка, с которой он трепался, запускала пальцы в его волосы (золото не хуже того, что висело у неё на руке) и, кажется, одболбалась впервые в жизни. а потом прикатился какой-то круглый увалень — не то брат, не то парень, кого ебёт — и всё закончилось, потому пришлось чем-то компенсировать эту гнетущую внутреннюю пустоту.
барт делает всё по заветам предков.

— время детское, джози, приём! — (хватит спать, джози, погнали отметим что-нибудь — барт, кажется, перевозбуждён не то от пива, не то от колеса, не то от состриженного с чужого запястья золота)

— а-а, смотри, это та самая девчонка, которая вытирала пальцы о мои волосы.
(бля, они же потому так делают?)